Салимов удел [= Жребий; Судьба Салема; Город зла; Судьба Иерусалима ] - Стивен Кинг

Ничего.

2

Утром шестого октября никто не объявил Иерусалимов Уделмертвым — никто не знал об этом. Город, как и появившиеся накануне тела,сохранял всяческое сходство с живым.

Рути Крокетт, которая весь уикэнд провела в постели больнаяи бледная, в понедельник утром пропала. Исчезновение прошлонезарегистрированным. Мать Рути лежала в подвале возле полок с домашнимиконсервами, закутавшись в кусок брезента, а Ларри Крокетт, который проснулсядействительно поздно, просто подумал, что дочка ушла в школу. Сам он решил неходить в контору. Он чувствовал слабость, измотанность и головокружение. Грипп,что ли? Было больно смотреть на свет. Ларри поднялся и задернул шторы, взвыв отболи, когда солнечный свет упал на руку. Позже, когда ему станет лучше, надобудет заменить стекло. Оконное стекло с изъяном — не шутка. Так, пожалуй,придешь домой в солнечный день и увидишь, что твое жилище ударными темпамипожирает пламя, а раздолбаи из страхового агентства при министерстве внутреннихдел назовут это самовозгоранием и не заплатят ни гроша. Но когда Ларрипочувствовал себя лучше, было уже довольно поздно. На мысль о чашечке кофежелудок отозвался приступом тошноты. Ларри смутно недоумевал, куда делась жена,но вскоре эта мысль ускользнула от него. Крокетт вернулся в постель, щупаянепонятно откуда взявшийся порез под подбородком (наверное, неаккуратнопобрился), натянул простыню до ушей и опять уснул.

Дочь Ларри тем временем спала в эмалевом мраке выброшенногохолодильника неподалеку от Дада Роджерса — в ночном мире своего нового бытия,среди сваленного кучами хлама, она сочла авансы горбатого мусорщика более чемприемлемыми. Лоретта Старчер, городской библиотекарь, тоже исчезла, хотя при ееуединенной жизни старой девы заметить это было некому. Теперь она обосноваласьна сумрачном и заплесневелом третьем этаже Публичной библиотеки ИерусалимоваУдела. Третий этаж всегда держали на замке (единственный ключ, не снимая,носила на цепочке вокруг шеи сама Лоретта), исключение составляли случаи, когдакакому-нибудь особенному просителю удавалось убедить мисс Старчер, что он —человек достаточно решительный, интеллигентный и нравственный, чтобыудостоиться особой милости.

Теперь там покоилась она сама — первое издание совершенноиного рода, такая же новенькая, как в момент своего появления на свет. Еепереплет, так сказать, еще не растрескался.

Исчезновение Вирджила Ратбана тоже прошло незамеченным.Проснувшись в девять в их лачуге, Фрэнклин Боддин туманно отметил, что койкаВирджила пуста, ничего на этот счет не подумал и начал выбираться из постели,чтобы посмотреть, не осталось ли пивка. И рухнул обратно — голова шла кругом,ноги не держали.

«Господи, — подумал он, уплывая обратно в сон. — Что это вчерас нами было?»

А под халупой, в холодке, в нападавших за двадцать летосенних листьях, окруженный галактикой ржавых пивных банок, попавших сюда черезщели в полу, лежал, дожидаясь ночи, Вирджил. Возможно, в серой глине его мозгароились видения жидкости более жгучей, чем самое лучшее шотландское и утоляющейжажду сильнее самого лучшего вина.

Ева Миллер хватилась за завтраком Проныры Крейга, но быстрозабыла о нем. Она была слишком занята тем, что регулировала приток и оттокпостояльцев от плиты. Квартиранты глотали завтрак и, спотыкаясь, отправлялисьзаглянуть в глаза очередной трудовой неделе. Потом Еву поглотили уборка и мытьетарелок за Гровером Верриллом, будь он проклят, и ни на что не годным МикиСильвестром — оба стойко игнорировали приклеенное над раковиной объявление«Пожалуйста, мойте за собой посуду», которое висело там не первый год.

Однако, когда в день снова закралась тишина, а отчаяннаяпрорва связанных с завтраком трудов слилась с ровным потоком обычных домашнихзабот, Ева опять хватилась Проныры. По понедельникам на Рэйлроуд-стрит собиралимусор, и Проныра всегда выносил большие зеленые пакеты с хламом к кромкетротуара — для Ройяла Сноу, который забирал их в свой полуразвалившийсягрузовик. Сегодня зеленые пакеты все еще стояли на ступеньках черного крыльца.

Ева подошла к дверям комнаты Проныры и легонько постучала.

— Эд?

Ответа не было. В другой день, решив, что Проныра упился,она просто вынесла бы пакеты сама, сжав губы чуть крепче обычного. Но этимутром в душу Евы закрался червячок беспокойства и, повернув дверную ручку, онапросунула в комнату голову.

— Эд? — негромко позвала она.

Комната была пуста. Покорные капризам легкого ветерказанавески то выпархивали в раскрытое окно у изголовья кровати, то возвращались.Ева взялась застилать смятую постель — руки механически делали свое дело. КогдаЕва переходила на другую сторону, под правой кроссовкой что-то хрустнуло.Посмотрев под ноги, она увидела на полу вдребезги разбитое зеркальце Проныры вроговой оправе. Ева подняла его и, хмуря брови, повертела в руках. Когда-то этозеркальце принадлежало матери Проныры, и однажды тот отклонил предложениеантиквара, который давал за зеркальце десять долларов — а ведь это было ужепосле того, как Проныра начал пить.

Ева принесла из шкафа в коридоре совок и смела стекло,двигаясь медленно и задумчиво. Она знала, что вчера вечером Проныра пошел спатьтрезвым и купить пива в десятом часу ему было негде — разве что он подъехал напопутке к «Деллу» или в Камберленд.

Кусочки разбитого зеркала Ева высыпала в Пронырино мусорноеведро, на долю секунды увидев множество своих отражений. Заглянув в ведро,никакой пустой бутылки она не обнаружила. Как бы там ни было, напиваться тайком— не в стиле Эда Крейга.

Ладно. Объявится.

И все же, спускаясь по лестнице, Ева продолжала чувствоватьтревогу. Не признаваясь себе самой, она понимала, что ее чувства к Пронырезаходят чуть дальше дружеского участия.

— Мэм?

Вздрогнув, Ева отвлеклась от своих мыслей и воззрелась нанезнакомца, стоявшего в кухне. Незнакомец оказался маленьким мальчиком, одетымв опрятные вельветовые брюки и синюю футболку. «Можно подумать, он свалился свелосипеда». Где-то Ева его видела, но точно сказать, кто это такой, не могла.Скорей всего, из какой-то новой семьи с Джойнтер-авеню.

— Здесь живет мистер Бен Мирс?

Ева собралась было спросить, почему мальчишка не в школе, ноне стала. Лицо у мальчика было очень серьезным, даже мрачным. Под глазами —синие круги.

— Он спит.

— Можно, я подожду?

Из похоронного бюро Мори Грина Хомер Маккаслин направилсяпрямехонько на Брок-стрит, к Нортонам. Добрался он туда к одиннадцати. МиссисНортон плакала, а Билл Нортон, хоть и казался спокойным, тем не менеебеспрерывно курил, и лицо у него было измученным.